Современный мир, где господствуют материалистические "объяснения", не изобрел однако механизма, гарантирующего удачу; он не сформулировал закона, управляющего человеческой судьбой. Мы знаем, что обращены лицом к свету. Но, отвергая веру в сверхъестественное, в существование богов зла, тем не менее, понимаем, - за спиной у нас темная бездна. И мы не в состоянии постичь, почему на нашу долю выпадает столько несчастий. Мы рассуждаем о счастливой случайности, носим талисманы и стучим по дереву. Мы увенчиваем крестами купола церквей и украшаем арочными поясами колокольни. Если нас постигает неудача, то мы ждем двух следующих и только после третьей вздыхаем с облегчением. Мы или верим в торжество добра, и эта вера помогает нам жить, или беспомощно бредем сквозь таинственные лабиринты жизни, с опаской поджидая демонов разрушения, которые могут отнять у нас наше счастье. Или в своей гордыне надеемся исключительно на себя и предоставляем судьбе играть с нами самые злые шутки. Мы боимся темноты. Вздрагиваем при виде мертвеца. Некоторые из нас обращаются к мистическим наукам, таким как астрология или магия чисел, ища подтверждения тому, что выбрали верный путь. И любой из нас, окажись он в полночь в доме с привидениями, не осмелится утверждать, что таковых не существует. Будучи людьми образованными, мы устами отрицаем суеверия, однако украдкой озираемся в страхе перед опасностью, которая может в любой момент наброситься на нас из темной бездны.
Почему? Неужели и вправду существуют демоны, дьяволы и духи, чья ревнивая злоба способна причинить людям вред? Или вопреки теории вероятности, объясняющей закономерности совпадения, мы все-таки станем утверждать, что человечество само навлекает на себя несчастья? Есть ли в мире силы, которые нам не дано познать?
А может, в каждом из нас притаился инстинкт, который в суете нынешней жизни так и остается в зачаточном состоянии? Что если наши предки со свойственным им обостренным чувством опасности - ведь они не могли укрыться от ветра и не знали, как бороться с темнотой - специально развивали в себе этот инстинкт? А поскольку мы пренебрегаем оттачиванием наших восприятий, не стали ли мы «слепы» в отношении нематериальных сил? И не бывает ли так, что в какой-то момент этот инстинкт оживает в нас и, подобно вспышке молнии, высвечивает все то, что угрожает нашему благополучию? Да если мы, пусть всего лишь на мгновение, были бы в состоянии узреть сверхъестественное, мы могли бы глубже и правильнее осмыслить горестный удел человеческий. Но вот на нас снизошло подобное откровение, и мы расскажем о нем окружающим, не зачислят ли нас в сумасшедшие? А как быть с видениями святых?
Детьми все мы знали, что в темноте гнездятся призраки. Так, может быть, в ребенке, чей мозг еще не отягощен чрезмерным грузом фактов, фактов и еще раз фактов, этот инстинкт не раздавлен? А разве нет среди нас таких, кто состоит в контакте со сверхъестественными силами, но не может открыться и объяснить окружающим, что это такое, ибо ему не поверят, ведь мало в ком развит подобный инстинкт?
Профессор Лоури на практике столкнулся с необъяснимыми явлениями и задумался: истине ли он обучает молодое поколение? Он, твердо уверенный во всемогуществе материалистической науки, дошел до того, что общался с существами, над которыми смеялся всю жизнь! И боялся их. И вот уже нет разницы ни в статусе, ни в образовании. И отчетливо различим голос дикаря из маленького племени:
«Мы не веруем, мы -боимся!». Боимся мрака неизведанного, в котором звучат странные голоса: «Шляпы шляпами, а кошки кошками, птички поют, - значит, дело дрянь. Мышки мышками, а шляпы шляпами, весна на дворе, - значит, жизнь встрепенулась перед новой смертью. Крысы крысами, а шляпы шляпами, не поспешишь, так людей насмешишь. У тебя доброе лицо, Джеймс Лоури. Хочешь, дам совет? Брось искать свою шляпу. Потому что, если ты найдешь свою шляпу, то найдешь и свои четыре часа, а если найдешь четыре часа, то умрешь!» Такое вот незатейливое зомбирование профессора с использованием элементов НЛП. Вероятно, что именно после переживания подобного мистического опыта в процессе работы над романом, Хаббард пришел к выводу, что посредством управляемого инстинкта страха можно осуществлять огромное социальное влияние. Для этого следует воспользоваться самыми убедительными для людей мифами: научным и мистическим.
Ведь согласно экспериментам Милграма, большинство людей соглашается наносить болезненные удары током человеку с больным сердцем, выполняя приказы ученого, не имеющего никакой явной власти над ними. И солдат способен убивать невинных граждан, а последователь культа -себя самого, следуя приказу более авторитетного для них человека. И тогда предприимчивый Хаббард, которому надоело писать «страшилки» за весьма скромную авторскую плату, воплотил эту идею на практике, создав знаменитую тоталитарную секту (между прочим, самое выгодное дело после торговли оружием и наркотиками).
Итак, магическое Слово без особого усилия являет людям демонов тьмы. И только иногда - ангелов Света.
Древние славянские кудесники тоже были белыми и черными. Черные общались с силами тьмы, посвящали себя Чернобогу. Именно они приносили кровавую жертву своим покровителям, наводили порчу и насылали болезни.
Белые кудесники пользовались всеобщим почтением и любовью. Они облачались в длинные белые рубахи, подпоясывались красным поясом, отличались от прочих длинными власами и бородами. Сверху носили белые шубы мехом наружу или белые свитки. В руках они держали древесный посох, увенчанный серебряной булавой, потому что серебро - враг нечистой силы.
Самый известный волхв, виртуозно владевший магией слова - легендарный Боян - песнопевец XI века, воспетый неизвестным автором «Слова о полку Игореве»:
«... Не угнаться в песне за Бояном!
Тот Боян, исполнен дивных сил,
Приступая к вещему напеву,
Серым волком по полю кружил,
Как орел, над деревом парил.
Растекался мыслию по древу.
Жил он в громе дедовских побед,
Знал немало подвигов и схваток,
И на стаю лебедей чуть свет
Выпускал он соколов с десяток.
И, встречая в воздухе врага,
Начинали соколы расправу,
И взлетала лебедь в облака,
И трубила славу Ярославу...
Но не десять соколов пускал
Наш Боян, воспомнив дни былые,
Вещие персты он подымал
И на струны возлагал живые.
Вздрагивали струны, трепетали,
Сами князям славу рокотали».
Имя и характер этого легендарного певца-сказителя связаны со словами «бая(и)ть» - говорить, рассказывать, «байка» -сказка, «баюн» - говорун, сказочник, краснобай, «прибаутка» -шутка, «баюкать» - укачивать ребенка под песенку, «обаять» -обольстить, обворожить. Старинное «обавник», «обаянник» -значит чародей, «бальство» - ворожба. Точно так же эпитет «вещий» заключает в себе понятие предвидения, прорицания, сверхъестественного знания, волшебства и даже врачевания. Отсюда ясно, что Боян, именуемый также «Велесовым внуком», все ведает, обо всем слагает песнопения - о богах, о богатырях и о русских князьях. Вот оно - соединение теории и практики воздействия!
Возможно, что в основе слова «боян» слово «бой». И тогда это синоним слову «воин». То есть Боян был не просто сказочник, но воспевал подвиги боевые, воинские. Недаром с его имени начинается не просто сказание, но слово о походе Игоря на половцев, сказание о сражениях, подвигах, победах и поражениях.
Прародитель Бояна - звериный и «скотий» бог Велес, поэтому вещий певец умеет и слышать голоса птиц и зверей, а потом перелагать их на язык человеческий. Струны его гуслей -живые, персты - вещие. Боян - один из немногих, кто умеет слышать пророчества птицы Гамаюн, кому навевает сладкие сны Алконост, кто не убоится смертоносных песнопений Сирин.