Социальная психология выделяет три основных вида социального влияния: конформность, уступчивость и подчинение. Конформизм возникает, если человек выстраивает свои поступки в зависимости от мнения других людей. Исследование Соломона Аша показало, что когда человек сталкивается с группой, разделяющей единое общее мнение, то он часто уступает, даже если верит в то, что группа ошибается. Уступчивость - это явление, когда один человек соглашается выполнить просьбу другого. Одна из тактик уступчивости - техника «нога в дверях», основана на том, что достигается уступка на большое прошение за счет того, что сначала добиваются выполнения незначительной просьбы такого же характера. Подчинение возникает, когда человек выполняет приказы авторитетного лица.
Знаменитые исследования Милграма обнаружили, что в человеке удивительно сильно стремление подчиняться командам, исходящим от авторитета, и человек может дойти до того, что причинит вред невинной жертве. Люди, которые легко поддаются социальному влиянию, достигают трех целей: они делают правильный выбор, получают социальное одобрение и поддерживают желаемый образ «я».
К внешним средствам создания особой социально-психо-логической роли авторитета относятся: общая мимика лица; глазо-двигательные реакции и выражение глаз; позы; жесты; интонации голоса; принадлежность к «богам» или «чуду»; владение эзотерическим, тайным знанием; особое поведение; специальное одеяние; использование непонятного языка (латыни, церковно-славянского или санскрита). Как видим, в данном перечне преобладают внешние признаки, однако решающим для создания образа Повелителя является отличие лингвистическое - мудрое слово, позволяющее сделать тот шаг, «при помощи которого отдельный индивид выходит из массовой психологии. "
Первым мифом, несомненно, был миф героический; пояснительный миф о природе возник, вероятно, много позже" (Фрейд).
Миф Авторитета является неотъемлемой частью суггестии. Имеется довольно много толкований данного понятия. И многие философы, как А.Ф. Лосев, считают его частью реальности: «
Обыкновенно полагают, что миф есть басня, вымысел или фантазия. Я понимаю этот термин как раз в противоположном смысле. Для меня миф - выражение наиболее цельное и формулировка наиболее разносторонняя - того мира, который открывается людям и культуре, исповедующим ту или иную мифологию. Миф есть наиболее полное осознание действительности, а не наименее реальное, или фантастическое, и не наименее полное, или пустое. Для нас, представителей новоевропейской культуры, имеющей материалистическое задание, конечно, не по пути с античной или средневековой мифологией. Но зато у нас есть своя мифология, и мы ее любим, лелеем, мы за нее проливаем и будем проливать нашу живую и теплую кровь».
«Эмоциональная объективность» мифа как способ осознания действительности по Лосеву и «лживость» как возможность выделения индивида из массы по Фрейду, по сути, являются одним и тем же качеством, позволяющим человеку проявить себя уникальной личностью.
Языковая система создает свои особые средства и приемы, придающие мифу ту оригинальную и образную форму, которая обеспечивает безусловное доверие личности или общества. Да и слово «миф» ведет свое начало от греческого «mytnos», которое переводится как «речь», «слово», «толки», «слух», «весть», «ска¬зание» или «предание». Возможно, именно поэтому сегодня за¬падноевропейские ученые исследуют миф совсем с иной позиции, чем это делалось в XIX веке. В отличие от предше¬ственников они рассматривают теперь миф не как «сказку», «вы¬мысел» или «фантазию», а так, как его понимали в первобытном и примитивном обществе, где миф обозначал «подлинное, ре¬альное событие», и событие сакральное, значительное, служа¬щее примером для подражания.
1.
Миф - это история подвигов сверхъестественных существ. Профессор Варшавского университета Зелинский, исследуя древние мифы, пришел к заключению, что их герои - реально существовавшие деятели. К такому же заключению пришли и многие другие авторы, таким образом, опровергая материалистическую тенденцию прошлого столетия, которая старалась изображать все героическое лишь какими-то отвлеченными мифами. Например, французский ученый Сенар доказывал, что Будда - не что иное, как солнечный миф, и никогда не был реальным человеком. Данное мнение было сейчас же опровергнуто находками археологов. В этой борьбе между теми, кто познает и отрицает, весьма поучительно наблюдать, насколько все отрицатели, со временем, оказываются побежденными; те же, кто защищал Героизм, Истину и Великую реальность находят оправдание в самой действительности.
2.
Это сказание представляется как абсолютно истинное (так как оно относится к реальному миру) и
как сакральное (ибо является результатом творческой деятельности сверхъестественных существ). Недаром философ Н. Бердяев считал мифотворческую жизнь народов реальной духовной жизнью, более реальной, чем жизнь отвлеченных понятий и рационального мышления.
3.
Миф всегда имеет отношение к созиданию. Именно в ближайшем родстве с мифотворчеством находится творчество художественное, поскольку оно основывается на подлинном «умном видении». Образы для творца имеют такую же объективность и принудительность, как и миф. Образы владеют творческим самосознанием художника, он же должен овладеть ими в своем произведении, творчески закрепить их в созданном мире. Его задача - оригинально видеть и слышать, а затем воплотить увиденное и услышанное в образе (красочном, звуковом, словесном, пластическом или архитектурном). «Истинный художник связан величайшей художественной правдивостью, - он не должен ничего сочинять», - писал С.Н. Булгаков.
4.
Познавая миф, человек понимает «происхождение» вещей, что позволяет ему владеть и манипулировать ими по своей воле. Здесь имеется в виду не «внешнее», «абстрактное» познание, но познание, которое «переживается» во время ритуального воспроизведения мифа или проведения обряда, кото-рому он служит основанием. Любое причинное объяснение на первоначальных стадиях развития человечества есть только творчество слов. Ведун - это тот, кто знает более слов; лучше говорит; и потому - заговаривает. Недаром магия признает власть слова. Сама живая речь есть непрерывная магия. «
Удачно созданным словом я проникаю глубже в сущность явлений, нежели в процессе аналитического мышления. Мышлением я различаю явление; СЛОВОМ я подчиняю явление, покоряю его. Творчество живой речи есть всегда борьба человека с враждебными стихиями, его окружающими. Слово зажигает светом победы окружающий меня мрак», - отмечал поэт А. Белый.
5.
В той или иной степени миф «проживается» аудиторией, захваченной священной и вдохновляющей мощью воссозданных в памяти и вновь воспроизведенных событий.Проживание мифа предполагает наличие истинно «религиозного» опыта, который отличается от обычного опыта каждодневной жизни. Речь идет не о коллективном воссоздании в памяти мифических событий, но об их воспроизведении. Мы чувствуем личное присутствие персонажей мифа и становимся их современниками. Это предполагает существование не в хронологическом времени, а в первоначальной эпохе, когда события произошли впервые. Именно поэтому можно говорить о временном пространстве мифа, заряженном энергией. Это необычайное, «сакральное» время, когда обнаруживаются явления новые, полные мощи и значимости. Переживать заново это время, воспроизводить его как можно чаще, заново присутствовать на спектакле божественного творения, вновь увидеть сверхъестественные существа и воспринять их урок творчества - такое желание просматривается в любом ритуальном воспроизведении мифа.
Таким образом, миф не является вымыслом, а, напротив, выражает героическую реальную объективную сущность происходящего в ее значимости для будущего посредством специального символического языка. «
Нельзя художественно солгать, и нельзя мифотворчески покривить душой: не человек создает миф, но миф высказывается через человека», отмечал философ С.Н. Булгаков.
К сожалению, согласно универсальному принципу жизни «ломать - не строить», гораздо легче появляются мифы отрицательного толка, для которых всегда есть основание и в природе, и в самом языке. Образно и проникновенно писал об этом в своем романе «Страх» основатель «Дианетики» Л. Рон Хаббард, вложив свои рассуждения в уста ученого - профессора этнологии Лоури:
В любой культуре медицина начинает свою историю с ударов шамана в бубен, при помощи которого он стремится изгнать из больного дьявола.
Подверженность человека болезням как ничто другое подтверждала существование духов, так как сплошь и рядом между здоровыми и больными не наблюдалось никаких внешних различий, а то, что человек не в состоянии увидеть, он приписывает дьяволам и демонам.
Не странно ли, однако, что бубны шаманов исцеляли людей? Не странно ли, что заклинания и амулеты служили единственной защитой от бактерий бесчисленным поколениям людей? Не странно ли, что в медицине до сих пор сохраняется множество средств, которые уходят корнями в глубь веков, к различным способам изгнания демонов и дьяволов? И разве не свидетельствует куча брошенных в мексиканской церкви костылей о том, что вера действовала в самом безнадежном случае? Сейчас, когда люди обратились к сугубо материалистическому мировоззрению, не странно ли, что мирская жизнь стала такой кровавой и жестокой? Демоны ненависти и дьяволы разрушения, которые глумятся над человеком и множат его несчастья. Духи земли, воды и воздуха - в них сегодня не верят, а они, предоставленные сами себе, беспрепятственно творят свое злое дело.
Ученые стремились избавить человека от страха, внушали ему, что нельзя бояться только потому, что истинная причина явления неизвестна. Сегодня распространена точка зрения, что все в мире объяснимо, и даже лик Божий умудрились рассмотреть при помощи электрической дуги. Но миллиарды людей, живших до нас, с должным уважением относились к сверхъестественному - это было неотъемлемой частью их мировоззрения. Человечество всегда, до самого последнего времени, которое лишь миг по сравнению с вечностью, понимало, что страдание является его уделом на этой земле, а значит, существуют некие таинственные мучители, упивающиеся своей ролью.
Среди вас наверняка найдутся те, кто носит амулеты и верит в их силу. Вы называете их талисманами, их подарили вам любимая или любимый или же они достались вам по воле случая, который навсегда остался для вас загадкой. Значит, вы почти уверовали в богиню удачи и в бога несчастья. Вы не раз замечали, что стоит вам решить, будто вы неуязвимы, как все идет кувырком. Сказать вслух, что вы никогда не болеете, значит накликать болезнь. Не правда ли, вам знакомы ребята, которые были не прочь прихвастнуть, что никогда не попадали в аварии - а потом вам приходилось навещать их в больницах? И если бы вы в это вовсе не верили, стали бы вы нервно озираться, отыскивая дерево, по которому можно постучать, если вы похвалились своим везением?