Форум ПСИХОТЕХНОЛОГИЙ и САМОРАЗВИТИЯ

Тайны развития интуиции.



Индивидуальная и групповая ПРАКТИКА. Обсуждения, веб-конференции, совместные ЭКСПЕРИМЕНТЫ.




Аминазин, Лев Черток (Леон Шерток) и революция в психиатрии.

Любые интересные темы - хоть о погоде, хоть о политике ))

Аминазин, Лев Черток (Леон Шерток) и революция в психиатрии.

Сообщение Ognelis » 09 мар 2017, 22:23

11 декабря 1950 года химики получили аминазин. Началась революция в психиатрии – теперь миллионы больных не держат годами в стационарах, а пролечив, возвращают в общество.


Заказывал этот препарат не психиатр, а философствующий хирург; испытания вопреки светилам устроили рядовые учёные, безвестные эмигранты на вторых ролях. Панацею от душевных болезней они не нашли, но "настоящих буйных" больше не стало.


Главных героев этой истории создала Вторая мировая война. Хирург Анри Лабори, которому пришло в голову вязать людей не смирительными рубашками, а таблетками, служил на французском военном флоте. 31 мая 1940 его торпедный катер эвакуировал окруженных из Дюнкерка. Немцы потопили корабль, Лабори несколько часов болтался в море. Этот случай навёл его на мысль, что все реакции организма при переохлаждении замедляются, и такой эффект наверняка может сделать хирургические операции проще и безопаснее.


После войны Лабори служил на военно-морской базе в Бизерте, где оказался одновременно хирургом и анестезиологом. Там он оперировал, пробуя комбинации низких температур с барбитуратами и разными веществами, которые усиливали наркоз. Эксперименты заметил главный хирург военного госпиталя Валь-де-Грас под Парижем генерал Жом. Выписанный из колонии Лабори одним махом оказался в одной из лучших больниц Европы, да ещё с возможностью изобретать. И как назло, один из его первых пациентов после удачной, хоть и трудной операции, умер от гемодинамического шока.


Природу этого явления тогда знали плохо. Лабори предположил аллергическую реакцию. Поэтому в свой наркотический «коктейль» он ввёл антигистаминный препарат фенотиазин. С ним пациенты расслаблялись лучше, доза наркоза стала меньше, и можно было отменить непременный укол морфина после операции. Запросил производителя фенотиазина, фирму «Рон-Пуленк», нет ли у них препарата посильней. Техническое задание от Лабори досталось химику Полю Шарпантье. У того был любимый приём: известно, что введение атома хлора в биологически активные вещества даёт новые, с усиленным действием. 11 декабря 1950 года Шарпантье хлорировал фенотиазин. Продукт реакции (это и был аминазин) под кодом RP-4560 был направлен в фармакологическое отделение.


Там работала Симона Курвуазье, придумавшая новый опыт на животных: в двухэтажной клетке крысы жили на первом этаже, а ели наверху, куда забраться можно было только по канату. Острота реакции измерялась скоростью, с которой крысы принимали решение подняться, оценивалась и ловкость движений. Так вот, обколотые RP-4560 крысы утратили интерес к окружающему миру настолько, что не забирались наверх даже когда их били током.


Лабори получил свой препарат и составил коктейль для склочных пациентов. Седативный эффект был невелик, зато желание ругаться с врачом пропадало начисто. В госпитале Валь-де-Грас было психиатрическое отделение. Туда Лабори отнёс RP-4560 и сказал: «Возьмите эту штуку, и вам смирительная рубашка больше не понадобится».


Однако психиатры того времени боялись «химии» как огня. Лоботомия казалась более надёжным и безопасным средством усмирения «буйнопомешанных»: она хотя бы не влекла гибель больного. Нашёлся только один смелый психиатр – Лев Григорьевич Черток родом из Белоруссии. Во время войны у него были такие приключения, что любая проблема «на гражданке» казалась ему ерундой. До 1938 года Лев Черток учился в Праге. Когда её заняли гитлеровцы, бежал в Париж, не дожидаясь начала репрессий в отношении евреев. Едва он натурализовался как Леон Шерток, немцы вошли в Париж. Шерток уехал на каникулы в деревню Нуарво, где местные жители внушали больше доверия, чем парижане. Деревенские французы не только справили беглецу новые документы, но даже спрятали у себя детей из депортированной еврейской семьи. В период оккупации Шерток участвовал в движении Сопротивления и так привязался в стране, что остался во Франции и успешно лечил гипнозом больных в больнице имени Поля Гиро. Там он и получил разрешение испытать аминазин, чтобы подобрать терапевтическую дозу. Но с оговоркой – не на себе: начальник слишком ценил Леона и опасался за его работоспособность.


Всё же доброволец должен был иметь психиатрическую подготовку, чтобы изложить все нюансы действия препарата. Из специалистов решилась только итальянка Корнелия Кварти. Это была женщина редкой красоты, храбрости и выдержки. При Муссолини работала в антифашистском подполье, организуя побеги военнопленных. Однажды её арестовали, но прямых улик не нашли, и следователь тайной полиции отпустил девушку, потому что не может такая красотка заниматься политикой. Ей дали другое поручение – распространять листовки, что она и делала до самой Победы. Весной 45-го поступила в Миланский медицинский университет, окончила – и разочаровалась в научной среде. Там не было героев-подпольщиков, а общество конформистов Корнелии претило. Она предпочла уехать во Францию и защищать диссертацию у Шертока.


В октябре 1951 года научный руководитель и Лабори поставили ей капельницу с аминазином – таблеток ещё не было. Укол, а тем более капельница с аминазином бывают весьма неприятны. Не обращая внимания на дискомфорт, Корнелия рассказывала всё, что испытывает, пока не потеряла сознание. Через 15 минут она очнулась в чудесном расположении духа и наговорила собравшимся комплиментов, в её устах звучавших весьма приятно. Испытала Корнелия Кварти и нейролептический синдром, за который больные так не любят уколы аминазина. Но игра стоила свеч. Назвать препарат «нейролептиком», то есть «хватающим нерв», придумал профессор Жан Деле – один из тех, кто сначала был против испытаний. После опыта над Кварти он решился на лечение острых психозов и многое сделал для введения нейролептиков в повседневную практику.


Есть несколько версий, кто и когда стал первым больным, получившим курс аминазина. Вероятно, раньше всех был всё-таки 57-летний парижский рабочий, госпитализированный в декабре 51-го с расстройством поведения. Он ходил по улице с цветком в горшке, приставал к прохожим и произносил в кафе жаркие речи о том, что нынешнее поколение равнодушно к свободе и движется туда, куда ведут. Связали его с большим трудом. 50 миллиграммов аминазина успокоили пациента, через неделю к нему вернулось чувство юмора и он стал заигрывать с медсестрами, а ещё через две недели был выписан как «практически готовый к нормальному образу жизни». Действительно, проповедовать в кафе любовь к свободе он перестал и даже забыл, как это делается.
Аватара пользователя
Ognelis
 
Сообщения: 792
Зарегистрирован: 09 май 2014, 13:50

Вернуться в Просто разговоры - обо всём и ни о чём

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 28





Top.Mail.Ru