Анатолий Добрович
Думаю, следует создать отдельную тему. Поскольку очень интересный материал встречается
А.Б. Добрович О гипнозе (выдержки из книги «Фонарь Диогена»)
— Ничего работаете,— промямлил В. В. сквозь клубы дыма, когда пациенты ушли.Сколько раз вижу такие сеансы, а все не пойму: почему так много говорят о загадках гипноза? Вон ваш коллега Леви даже лекции читал с таким названием.
— По-вашему, и загадки нет?— я развалился в кресле и тоже с жадностью закурил.
— Ну-ну, уж мне-то не надо баки заливать.— Он озорно улыбнулся.— Вы, гипнологи, попросту используете физиологические законы организма. Умело вызываете гипноидное состояние, а оно и без вас присуще человеку и животным. Конечно, как естественное состояние мозга оно бывает исключительно кратковременным и поэтому не замечается, так что многим во время сеанса кажется, будто они испытывают его впервые. На деле же согласитесь, гипноидное состояние — это один из переходных этапов от бодрствования ко сну, и обратно... Вы, «чудотворцы», попросту умеете растянуть этот этап до получаса, часа или больше.
Он взглянул на меня, подняв брови.
— Продолжайте,— сказал я.— Умные речи приятно послушать.
В. В. пропустил мою реплику мимо ушей:
— Гипноидное состояние тем примечательно, что кора головного мозга уже изрядно заторможена, как бывает во сне, однако там остается еще не захваченный торможением участок — «сторожевой пункт», по выражению И. П. Павлова. За счет этого пункта поддерживается некоторый контакт с внешней средой. Сохраняется канал связи... Вот вы и «садитесь» на этот канал, и шпарите свои внушения. Канал связи такого типа возникает, например, у недавно родившей женщины. Она может спать очень крепко — пушками не разбудишь, но стоит тихонечко запищать младенцу, и она уже на ногах, бежит к своему ненаглядному... Да я и на себе такое замечал. Мне, скажем, надо завтра утром на поезд, как бы не проспать. Ставлю будильник, засыпаю сном праведника. Хоть в барабаны бейте — не проснусь, но на звон будильника тут же вскакиваю.
— Установка,— прокомментировал я.
— Подождите с вашими теориями, дайте докончить. Гипноидное состояние вызывается довольно просто. Сначала вы объявляете человеку, что он должен внимательно вас слушать. Он, как правило, гипноза боится и поэтому наверняка будет прислушиваться к вашим речам хотя бы из настороженности. Дальше вы приступаете к тормозящим воздействиям на его мозг. Это элементарно. Нужны слабые ритмичные раздражители, причем долго и упорно.
Например, звук метронома. Монотонная медленная речь — у вас это лихо получается.
Человек лежит или полулежит, тишина, полумрак, глаза закрыты; а тут еще однообразные убаюкивающие речи — как не поплыть прямо в объятия Морфея? Или пусть будут не звуки — пассы. Теплыми руками вы ритмично и медленно водите над лицом или другим участком тела. Гоняете слабую тепловую волну над кожей. И в этом весь секрет — а не в ваших будто бы «электрических» руках. А. П. Слободяник во Львове вообще пользуется феном — да, да, этой штукой для сушки волос. И от этих парикмахерских пассов люди впадают в гипноз ничуть не хуже, чем от таинственных манипуляций руками!
— А как вы объясните гипноидное состояние от долгой концентрации взгляда на блестящем шарике?
— В точности так же. Вы ведь знаете, что глаза не могут стоять на месте. Они постоянно мечутся туда-сюда, если даже мы упорно смотрим в одну точку; просто эти движения так быстры, что нами не замечаются. И на деле имеет место такая картина. Скользнул взор в сторону — и вернулся к слабому зрительному раздражителю, блестящему шарику. Скользнул — вернулся... Опять-таки раздражение идет в мозг ритмично, долго и малыми порциями.
Малыми — верно? Вы не загипнотизируете человека, принуждая его глядеть на яркий источник света! Слишком сильный раздражитель.
— Хорошо, а фасцинацию как вы объясните? Прошу прощения: «фасцинация» — это когда гипнотизируешь, требуя от человека непрерывно смотреть тебе в глаза.
— Тот же блестящий шарик,— не колеблясь ответил В. В.— Впрочем, два шарика: два ваших блестящих глаза.
— Упрощаете, коллега.
— Пожалуйста, не буду упрощать. Вы, конечно, ко всему упомянутому добавляете свои маленькие хитрости. Я ведь догадываюсь, чем вы занимаетесь. Вот вы этим ребятам, алкоголикам, давали задание концентрироваться на собственных ладонях, губах, веках, на ощущениях языка. Этим вы добились вялости мускулатуры пальцев, лица, языка. Ловко придумано! Мы-то с вами знаем, коллега, что более трети из общего числа двигательных нервных клеток мозга обслуживают именно эти группы мышц: руки, лицо, язык. Потому что руками человек приучен делать сложнейшую работу, невозможную для животных; лицо — зеркало его души, или лучше сказать, изменчивая маска, которую надо держать на себе почти непрерывно, не то окружающие обидятся или засмеют; язык же — важнейший рабочий орган человека. Он дан ему, как известно, чтобы скрывать свои мысли...
А когда эти мышечные группы расслаблены, обслуживающие их клетки мозга получают возможность отдохнуть, то есть начинают затормаживаться. И вы, пан гипнотизер, просто гарантируете себе успех сеанса. Через какие-нибудь минуты или десять минут более чем треть мозговой коры пациента уже заторможена.
— Ушлый вы человек,— признал я.— От вас не скроешься.
— Но в действительности торможение оказывается еще обширнее. Ведь вы вдобавок побуждаете пациента делать то, что бывает с ним именно в сонливом состоянии. Например, медленно и ровно дышать... Ощущать тяжесть своих век... Как тут не задремлешь? А дальше начинается самое главное. Вы держите его на уровне неполного сна, не давая погрузиться в полный. Держите, чтобы воспользоваться каналом связи, канал же этот вы захватили целиком. «Раппорт» это у вас называется — так ведь? Думаете, я не заметил, как вы наклонились над тем детиной (Жора, кажется) и чуть не в ухо ему повысили голос, когда он начал похрапывать? Вам не надо, чтобы он спал. Надо, чтобы слушал. Здесь-то и вскрывается загадка гипноза.
— Ну-ка?..
— В гипноидном состоянии человеческий разум пассивен. И как ему быть активным, если кора заторможена? Обычно то, что мы слышим от других, немедленно идет на обработку сознанием. С чем-то ты согласен, с чем-то нет; в одно веришь, в другом сомневаешься.
Критическая мысль действует, верно? А тут критическая мысль еле ворочается. Спит. И слова гипнотизера беспрепятственно врезаются в память как непререкаемая истина... Мне это напоминает элементарную медицинскую процедуру — инъекцию. Берем шприц и вводим под кожу или в мышцу то, что надо. А вы вместо иглы используете канал связи, «раппорт», и тоже вводите кое-что, только не в мышцу, а прямо в мозг.
— Вы замечательно все излагаете, В. В., но будьте последовательны. Что же именно я ввожу через «иглу раппорта» в мозг больному? Не вещества ведь, не любимые вами молекулы! Я команды ввожу. Психические содержания «впрыскиваю». По-вашему, гипноз — чисто физиологическая процедура. Здесь-то вы и ошиблись.
Гипноидное состояние можно вызвать психологически, без метронома, пассов и прочего. Достаточно сильного воздействия на чувства человека. Вообразите себе, что вы услышали по радио: ваш номер лотерейного билета выиграл десять тысяч. Ручаюсь, что несколько мгновений — если не несколько часов или дней — вы будете буквально оглушены. Все ваше сознание, весь критический разум как бы подернутся пленкой, одна только мысль будет пылать ярко и ослепительно: «У меня десять тысяч!» Обыденные представления и размышления словно испарятся; взамен их возникнет целый вихрь радужных картин.
Туристическая поездка в Японию — несбыточная мечта детства. Или великолепная новая квартира, или покупка автомобиля... Жена в богатой шубе и в долгожданных украшениях...
Улыбки, поздравления, звон хрустальных бокалов... Дорисовывайте сами: это у вас десять тысяч, не у меня. Некоторое время после потрясающего известия вы будете жить, как во сне.
С нейрофизиологической точки зрения это не будет ни сном, ни переходным этапом к нему. Вы останетесь подвижным, оживленным, деятельным. Но в том-то и штука, что гипноидное состояние, взятое само по себе, не тождественно состоянию сна или полусна.
Надо рассматривать его в первую очередь как особое состояние сознания.
Я хочу убедить вас в том, что гипноидное состояние может возникнуть на разных уровнях бодрствования, не только на уровне частичного сна Помните, я познакомил вас со своим другом, гипнологом? Вы, должно быть, знаете, что он не только превосходный психотерапевт, но и известный специалист по электроэнцефалографии. Так вот, на протяжении многих лет он погружает в гипноз пациентов во время записи у них биотоков мозга.
И может сравнивать характер биотоков до гипноза и во время гипноза. Не мне вам рассказывать, что сон или подступы ко сну имеют достаточно четкое отображение на электроэнцефалограмме.
Что же оказалось? Человек может быть определенно в гипноидном состоянии — вплоть до того, что он не чувствует, как сквозь его мягкие ткани протыкается игла. Но ЭЭГ показывает, что он вовсе не спит. Бывает, правда, и другое. Пациент загипнотизирован и согласно ЭЭГ близок ко сну. Однако обратите внимание: бывает и то, и другое! Я думаю, все дело в том, как вы ввели его в гипноз. Если методично и последовательно действовали на клетки коры, побуждая их все более затормаживаться, и лишь затем приступили к внушениям — например, к внушению нечувствительности к игле, тогда картина на ЭЭГ, естественно, будет близка ко сну.
Но если вы выбрали для опыта пациента, который приучен от одного вашего взгляда, жеста, особого тона сразу же «влетать» в гипноидное состояние, то в него-то он «влетит», а в сонливость и не подумает! И вообще уже доказано, что сон и гипноз дают на ЭЭГ вовсе не одинаковую картину.
Конечно, мы, врачи, предпочитаем гипнотизировать больных с использованием всего арсенала физиологических усыпляющих воздействий: звуковых, зрительных и прочих. Оно и надежнее, и не пугает человека, и не оставляет у него унизительного чувства, что некто сломал его волю и повел на веревочке. С другой стороны, чтобы гипнотизировать иначе — чисто психологическим способом, — вам пришлось бы взять на себя слишком много.
Выражусь точно и определенно: пришлось бы взять на себя особую социально-
психологическую роль. Роль, которая наполовину бессознательно, но почти мгновенно улавливается пациентом.
Я много думал об этом, уважаемый В. В. И кажется, понял набор ролей, имеющих суггестивное значение, то есть позволяющих внушить человеку то, что вы замыслили. Тут я вас, видимо, немножко удивлю.
Среди суггестивных ролей на первое место я поставил бы роль Божества. Если вы способны по отношению к своему слушателю выступить в роли Божества — считайте, что он уже загипнотизирован. С той же секунды, как признал вас таковым! Притягательно, но и страшно Божество. В нем сверхчеловеческая мощь и власть, недосягаемая мудрость, непостижимое право карать или миловать... Перед ним остается лишь лечь лицом в пыль и с благоговейной покорностью ждать своей участи... Беретесь выступить перед кем-либо в
такой роли?
— Нет уж, увольте,— рассмеялся В. В.
— То-то и оно. Не беретесь. И никто не осмелится. А потому едва кто-либо из рода человеческого возьмет на себя подобное, остальным кажется: это неспроста. Не может обыкновенный смертный ступать такой поступью, смотреть таким взором, исторгать из уст такие речи. Должно быть, одарен он высшей силой; и если это не его собственная сила, значит, сила «того, кто послал его в мир». Он бог или боговдохновенный пророк. Этой реакцией публики пользовались во все времена жрецы, пророки, шаманы— оставим в стороне вопрос, были ли они искренними или умело мошенничали. Любопытно, что и в нашу эпоху там и сям появляются личности такого склада — настоящие (и, если хотите, даже великие) гипнотизеры под видом «религиозных учителей». Разве не гений гипноза тот, кто недавно вынудил 940 своих американских почитателей совершить коллективное самоубийство «во славу божью»?..
Мы помолчали. Я заново пережил изумление и ужас, охватившие меня, когда в газетах описывалась «Гайянская трагедия». В. В. попросил меня продолжать.
— Роль Божества,— двинулся я дальше,— можно сравнить с белым солнечным светом. Если эту роль разложить на спектр, то каждый участок спектра, в свою очередь, окажется суггестивной ролью. Начнем, если хотите, с теплого конца спектра и будем двигаться к холодному.
Роль Покровителя. Покровитель — значит, могучий и властный, но добрый к тебе человек. Опора в бедах, утешение в страданиях, предмет благоговения...
Роль Кумира. Кумир не обязательно могуч и не обязательно добр к тебе, но он знаменит, обаятелен, пользуется всеобщим восторженным восхищением... Помните, как экзальтированные девицы и юнцы рвали одежду с обожаемых битлов? Сохранить на память хоть клочок галстука, хоть ниточку из подштанников...
По-вашему, это не было своеобразным состоянием гипноза? А как подобные им молодые люди крушили и ломали, что ни попадет под руку, под влиянием воплей очередного «короля рок- н-ролла»?.. Здесь, правда, не только гипноз, исходящий от «короля», но еще взаимное психологическое заражение. Здесь вдобавок толпа, масса своим состоянием гипнотизирует индивида... Но продолжим.
Роль Хозяина, или Господина. Может быть, он не добр к вам. Может быть, не является кумиром публики. Не в этом дело. Любое его слово — закон. Шевельнет пальцем — и вас сотрут в порошок. Попробуйте не подчиниться, есть нечто похуже смерти: пытки, когда смерти ждут, как счастливого часа. Но если вы будете лояльны к Господину и выкажете полное послушание, вам будет хорошо. Вас, может быть, приблизят, обласкают, облекут относительной властью. Угодите ему — и станете жить в довольстве. Не сумеете угодить —пеняйте на себя.
— Н-да,— сказал В. В. в тишине невольной паузы.
— Следующая полоска спектра: роль Авторитета. Этот обладает ограниченной властью и не обязан творить благие дела. Благо уже в том, что он больше других разбирается в каком-нибудь общеполезном или важном деле. К нему нельзя не прислушиваться. Не воспользуешься его советом — гляди, сядешь в лужу...
Дальше: роль Виртуоза или Ловкача. Выступая в этой роли, вы даете понять, что умеете совершить невозможное. Хорошее или плохое — неважно. Виртуозный делец, «из-под земли» добывающий то, чего иным и не снилось; виртуозный вор-карманник; виртуозный игрок, фокусник, стихоплет, спорщик — что угодно. В любом случае вы завораживаете публику, и даже ограбленный вами субъект не может не восхититься вашей ловкостью и не позавидовать ей в глубине души.
Дальше: роль Удава. Это не Властитель, не Господин, хотя он при желании может сделаться для вас и Хозяином. Это тип, который видит все ваши слабые места и в любой момент готов поразить их, что доставляет ему истинное удовольствие. Ломать вас, топтать вас ему так же легко, как вам сигарету выкурить. И так же приятно. Вы боитесь его и предпочитаете подчиниться, так как ни на миг не поверите, что способны справиться с ним, дать сдачи.
Ну и, наконец, роль Дьявола. В этой роли вы — олицетворенное зло. Зло «метафизическое», зло ради зла, а не во имя какой- либо цели. В известном отношении это «божество с обратным знаком». Беспредельная власть божества, но при этом беспредельная ненависть ко всему человеческому, светлому, упорядоченному. Неумолимая пасть акулы, земля, разверзшаясяпри землетрясении; скелет с острой косой, садящийся за ваш свадебный стол...
— Занятно получилось,— одобрил В. В. — Даже спектр — все цвета радуги. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».
Я понял: мои речи скорее развлекли его, но я не оставляю надежды, что когда-нибудь приучу этого невропатолога мыслить психологически.
— Вот почему, дорогой коллега, дело не просто в двух блестящих глазах, куда вперяет взор гипнотизируемый. Глаза гипнотизера вместе с общим выражением лица, позой, жестами, голосом нечто выражают. А говоря точно и определенно, передают социально-психологическую роль, взятую на себя гипнотизером. Роль эта парализует сознание и возбуждает бессознательное в пациенте. Тут-то и начинаются загадки гипноза, которые вы, коллега, отрицаете. Может ли гипнотизер взять на себя подобную роль, сам в нее не веря? До какой степени он способен шарлатанствовать? Что убеждает гипнотизируемого, что перед ним не шарлатан, которого можно и необходимо разоблачить, а носитель и впрямь могущественных сил и возможностей? Как и почему тут срабатывает бессознательное? Какие люди скорее клюнут на роль Покровителя, чем на роль Удава, и наоборот? Вдумайтесь: эти вопросы можно продолжать до вечера.
— А вы лично — кто?— спросил больше самого себя В. В. Он начал сверять мои домыслы с собственным впечатлением от сеанса.
— Не знаю,— честно сказал я.— Во всяком случае, не Божество (это смешно), не Удав и, надеюсь, не Дьявол. А что касается остальной части «спектра», то всего понемножку... С особым упором, думаю, на ролях Покровителя и Авторитета. Здесь не требуется шарлатанства, достаточно убежденности и некоторого артистизма. Об артистизме не мне судить. Убежденности хватает. Я точно знаю, что хочу и могу помочь своим пациентам, что они мне не безразличны. Я готов отдать во время сеанса все свои эмоциональные силы, всю свою волю тем, кого лечу. И я располагаю определенными медицинскими и психологическими навыками такого дела. В этом смысле я для пациента, безусловно, Авторитет. Пациент, если он только не самонадеянный болван или не сумасшедший, быстро смекает, что в своей профессии я как- никак ориентируюсь получше его. И он готов «играть на своей половине поля», не вторгаясь в мою.
Кстати, я не делаю от больных секрета из всех нейрофизиологических закономерностей гипноза, о которых вы так живо мне поведали. Более того, я умышленно даже объясняю эту сторону сеанса — жаль, что вы не были на предыдущем сеансе с нашей четверкой. Почему объясняю? Очень просто. Люди получают сведения, например, о том, что после таких-то упражнений кора их головного мозга затормозится. Я предупреждаю: торможение коры субъективно будет выглядеть как затуманивание головы. Они охотно работают над упражнениями, проверяют себя и постепенно убеждаются: да, в самом деле затуманилась...
И это лишь укрепляет их доверие ко мне. Люди видят, что я их не обманываю, что я не шаман, а врач, обеими ногами стоящий на почве клинических знаний. Заодно — тут уж я вам по секрету скажу — таким приемом я снимаю их законное подозрение, что гипнотизер может надругаться над их личностью. Из-за подобного подозрения иные во время гипноза «борются» с врачом в своем сознании. А со мною не надо бороться. Мы с пациентом союзники и сотрудники.
— Сходите в буфет, перекусите,— посоветовал вдруг В. В.— Только сейчас я вижу, как вы вымотались за сеанс, а тут еще я со своими разговорами.— Он встал.— А кстати, вы нигде не публиковали эти свои размышления о Боге, Дьяволе, Хозяине и прочем?
— Нет.
— Советую. Не берусь судить, насколько это правильно, но занимательно — наверняка.
— По-вашему, и загадки нет?— я развалился в кресле и тоже с жадностью закурил.
— Ну-ну, уж мне-то не надо баки заливать.— Он озорно улыбнулся.— Вы, гипнологи, попросту используете физиологические законы организма. Умело вызываете гипноидное состояние, а оно и без вас присуще человеку и животным. Конечно, как естественное состояние мозга оно бывает исключительно кратковременным и поэтому не замечается, так что многим во время сеанса кажется, будто они испытывают его впервые. На деле же согласитесь, гипноидное состояние — это один из переходных этапов от бодрствования ко сну, и обратно... Вы, «чудотворцы», попросту умеете растянуть этот этап до получаса, часа или больше.
Он взглянул на меня, подняв брови.
— Продолжайте,— сказал я.— Умные речи приятно послушать.
В. В. пропустил мою реплику мимо ушей:
— Гипноидное состояние тем примечательно, что кора головного мозга уже изрядно заторможена, как бывает во сне, однако там остается еще не захваченный торможением участок — «сторожевой пункт», по выражению И. П. Павлова. За счет этого пункта поддерживается некоторый контакт с внешней средой. Сохраняется канал связи... Вот вы и «садитесь» на этот канал, и шпарите свои внушения. Канал связи такого типа возникает, например, у недавно родившей женщины. Она может спать очень крепко — пушками не разбудишь, но стоит тихонечко запищать младенцу, и она уже на ногах, бежит к своему ненаглядному... Да я и на себе такое замечал. Мне, скажем, надо завтра утром на поезд, как бы не проспать. Ставлю будильник, засыпаю сном праведника. Хоть в барабаны бейте — не проснусь, но на звон будильника тут же вскакиваю.
— Установка,— прокомментировал я.
— Подождите с вашими теориями, дайте докончить. Гипноидное состояние вызывается довольно просто. Сначала вы объявляете человеку, что он должен внимательно вас слушать. Он, как правило, гипноза боится и поэтому наверняка будет прислушиваться к вашим речам хотя бы из настороженности. Дальше вы приступаете к тормозящим воздействиям на его мозг. Это элементарно. Нужны слабые ритмичные раздражители, причем долго и упорно.
Например, звук метронома. Монотонная медленная речь — у вас это лихо получается.
Человек лежит или полулежит, тишина, полумрак, глаза закрыты; а тут еще однообразные убаюкивающие речи — как не поплыть прямо в объятия Морфея? Или пусть будут не звуки — пассы. Теплыми руками вы ритмично и медленно водите над лицом или другим участком тела. Гоняете слабую тепловую волну над кожей. И в этом весь секрет — а не в ваших будто бы «электрических» руках. А. П. Слободяник во Львове вообще пользуется феном — да, да, этой штукой для сушки волос. И от этих парикмахерских пассов люди впадают в гипноз ничуть не хуже, чем от таинственных манипуляций руками!
— А как вы объясните гипноидное состояние от долгой концентрации взгляда на блестящем шарике?
— В точности так же. Вы ведь знаете, что глаза не могут стоять на месте. Они постоянно мечутся туда-сюда, если даже мы упорно смотрим в одну точку; просто эти движения так быстры, что нами не замечаются. И на деле имеет место такая картина. Скользнул взор в сторону — и вернулся к слабому зрительному раздражителю, блестящему шарику. Скользнул — вернулся... Опять-таки раздражение идет в мозг ритмично, долго и малыми порциями.
Малыми — верно? Вы не загипнотизируете человека, принуждая его глядеть на яркий источник света! Слишком сильный раздражитель.
— Хорошо, а фасцинацию как вы объясните? Прошу прощения: «фасцинация» — это когда гипнотизируешь, требуя от человека непрерывно смотреть тебе в глаза.
— Тот же блестящий шарик,— не колеблясь ответил В. В.— Впрочем, два шарика: два ваших блестящих глаза.
— Упрощаете, коллега.
— Пожалуйста, не буду упрощать. Вы, конечно, ко всему упомянутому добавляете свои маленькие хитрости. Я ведь догадываюсь, чем вы занимаетесь. Вот вы этим ребятам, алкоголикам, давали задание концентрироваться на собственных ладонях, губах, веках, на ощущениях языка. Этим вы добились вялости мускулатуры пальцев, лица, языка. Ловко придумано! Мы-то с вами знаем, коллега, что более трети из общего числа двигательных нервных клеток мозга обслуживают именно эти группы мышц: руки, лицо, язык. Потому что руками человек приучен делать сложнейшую работу, невозможную для животных; лицо — зеркало его души, или лучше сказать, изменчивая маска, которую надо держать на себе почти непрерывно, не то окружающие обидятся или засмеют; язык же — важнейший рабочий орган человека. Он дан ему, как известно, чтобы скрывать свои мысли...
А когда эти мышечные группы расслаблены, обслуживающие их клетки мозга получают возможность отдохнуть, то есть начинают затормаживаться. И вы, пан гипнотизер, просто гарантируете себе успех сеанса. Через какие-нибудь минуты или десять минут более чем треть мозговой коры пациента уже заторможена.
— Ушлый вы человек,— признал я.— От вас не скроешься.
— Но в действительности торможение оказывается еще обширнее. Ведь вы вдобавок побуждаете пациента делать то, что бывает с ним именно в сонливом состоянии. Например, медленно и ровно дышать... Ощущать тяжесть своих век... Как тут не задремлешь? А дальше начинается самое главное. Вы держите его на уровне неполного сна, не давая погрузиться в полный. Держите, чтобы воспользоваться каналом связи, канал же этот вы захватили целиком. «Раппорт» это у вас называется — так ведь? Думаете, я не заметил, как вы наклонились над тем детиной (Жора, кажется) и чуть не в ухо ему повысили голос, когда он начал похрапывать? Вам не надо, чтобы он спал. Надо, чтобы слушал. Здесь-то и вскрывается загадка гипноза.
— Ну-ка?..
— В гипноидном состоянии человеческий разум пассивен. И как ему быть активным, если кора заторможена? Обычно то, что мы слышим от других, немедленно идет на обработку сознанием. С чем-то ты согласен, с чем-то нет; в одно веришь, в другом сомневаешься.
Критическая мысль действует, верно? А тут критическая мысль еле ворочается. Спит. И слова гипнотизера беспрепятственно врезаются в память как непререкаемая истина... Мне это напоминает элементарную медицинскую процедуру — инъекцию. Берем шприц и вводим под кожу или в мышцу то, что надо. А вы вместо иглы используете канал связи, «раппорт», и тоже вводите кое-что, только не в мышцу, а прямо в мозг.
— Вы замечательно все излагаете, В. В., но будьте последовательны. Что же именно я ввожу через «иглу раппорта» в мозг больному? Не вещества ведь, не любимые вами молекулы! Я команды ввожу. Психические содержания «впрыскиваю». По-вашему, гипноз — чисто физиологическая процедура. Здесь-то вы и ошиблись.
Гипноидное состояние можно вызвать психологически, без метронома, пассов и прочего. Достаточно сильного воздействия на чувства человека. Вообразите себе, что вы услышали по радио: ваш номер лотерейного билета выиграл десять тысяч. Ручаюсь, что несколько мгновений — если не несколько часов или дней — вы будете буквально оглушены. Все ваше сознание, весь критический разум как бы подернутся пленкой, одна только мысль будет пылать ярко и ослепительно: «У меня десять тысяч!» Обыденные представления и размышления словно испарятся; взамен их возникнет целый вихрь радужных картин.
Туристическая поездка в Японию — несбыточная мечта детства. Или великолепная новая квартира, или покупка автомобиля... Жена в богатой шубе и в долгожданных украшениях...
Улыбки, поздравления, звон хрустальных бокалов... Дорисовывайте сами: это у вас десять тысяч, не у меня. Некоторое время после потрясающего известия вы будете жить, как во сне.
С нейрофизиологической точки зрения это не будет ни сном, ни переходным этапом к нему. Вы останетесь подвижным, оживленным, деятельным. Но в том-то и штука, что гипноидное состояние, взятое само по себе, не тождественно состоянию сна или полусна.
Надо рассматривать его в первую очередь как особое состояние сознания.
Я хочу убедить вас в том, что гипноидное состояние может возникнуть на разных уровнях бодрствования, не только на уровне частичного сна Помните, я познакомил вас со своим другом, гипнологом? Вы, должно быть, знаете, что он не только превосходный психотерапевт, но и известный специалист по электроэнцефалографии. Так вот, на протяжении многих лет он погружает в гипноз пациентов во время записи у них биотоков мозга.
И может сравнивать характер биотоков до гипноза и во время гипноза. Не мне вам рассказывать, что сон или подступы ко сну имеют достаточно четкое отображение на электроэнцефалограмме.
Что же оказалось? Человек может быть определенно в гипноидном состоянии — вплоть до того, что он не чувствует, как сквозь его мягкие ткани протыкается игла. Но ЭЭГ показывает, что он вовсе не спит. Бывает, правда, и другое. Пациент загипнотизирован и согласно ЭЭГ близок ко сну. Однако обратите внимание: бывает и то, и другое! Я думаю, все дело в том, как вы ввели его в гипноз. Если методично и последовательно действовали на клетки коры, побуждая их все более затормаживаться, и лишь затем приступили к внушениям — например, к внушению нечувствительности к игле, тогда картина на ЭЭГ, естественно, будет близка ко сну.
Но если вы выбрали для опыта пациента, который приучен от одного вашего взгляда, жеста, особого тона сразу же «влетать» в гипноидное состояние, то в него-то он «влетит», а в сонливость и не подумает! И вообще уже доказано, что сон и гипноз дают на ЭЭГ вовсе не одинаковую картину.
Конечно, мы, врачи, предпочитаем гипнотизировать больных с использованием всего арсенала физиологических усыпляющих воздействий: звуковых, зрительных и прочих. Оно и надежнее, и не пугает человека, и не оставляет у него унизительного чувства, что некто сломал его волю и повел на веревочке. С другой стороны, чтобы гипнотизировать иначе — чисто психологическим способом, — вам пришлось бы взять на себя слишком много.
Выражусь точно и определенно: пришлось бы взять на себя особую социально-
психологическую роль. Роль, которая наполовину бессознательно, но почти мгновенно улавливается пациентом.
Я много думал об этом, уважаемый В. В. И кажется, понял набор ролей, имеющих суггестивное значение, то есть позволяющих внушить человеку то, что вы замыслили. Тут я вас, видимо, немножко удивлю.
Среди суггестивных ролей на первое место я поставил бы роль Божества. Если вы способны по отношению к своему слушателю выступить в роли Божества — считайте, что он уже загипнотизирован. С той же секунды, как признал вас таковым! Притягательно, но и страшно Божество. В нем сверхчеловеческая мощь и власть, недосягаемая мудрость, непостижимое право карать или миловать... Перед ним остается лишь лечь лицом в пыль и с благоговейной покорностью ждать своей участи... Беретесь выступить перед кем-либо в
такой роли?
— Нет уж, увольте,— рассмеялся В. В.
— То-то и оно. Не беретесь. И никто не осмелится. А потому едва кто-либо из рода человеческого возьмет на себя подобное, остальным кажется: это неспроста. Не может обыкновенный смертный ступать такой поступью, смотреть таким взором, исторгать из уст такие речи. Должно быть, одарен он высшей силой; и если это не его собственная сила, значит, сила «того, кто послал его в мир». Он бог или боговдохновенный пророк. Этой реакцией публики пользовались во все времена жрецы, пророки, шаманы— оставим в стороне вопрос, были ли они искренними или умело мошенничали. Любопытно, что и в нашу эпоху там и сям появляются личности такого склада — настоящие (и, если хотите, даже великие) гипнотизеры под видом «религиозных учителей». Разве не гений гипноза тот, кто недавно вынудил 940 своих американских почитателей совершить коллективное самоубийство «во славу божью»?..
Мы помолчали. Я заново пережил изумление и ужас, охватившие меня, когда в газетах описывалась «Гайянская трагедия». В. В. попросил меня продолжать.
— Роль Божества,— двинулся я дальше,— можно сравнить с белым солнечным светом. Если эту роль разложить на спектр, то каждый участок спектра, в свою очередь, окажется суггестивной ролью. Начнем, если хотите, с теплого конца спектра и будем двигаться к холодному.
Роль Покровителя. Покровитель — значит, могучий и властный, но добрый к тебе человек. Опора в бедах, утешение в страданиях, предмет благоговения...
Роль Кумира. Кумир не обязательно могуч и не обязательно добр к тебе, но он знаменит, обаятелен, пользуется всеобщим восторженным восхищением... Помните, как экзальтированные девицы и юнцы рвали одежду с обожаемых битлов? Сохранить на память хоть клочок галстука, хоть ниточку из подштанников...
По-вашему, это не было своеобразным состоянием гипноза? А как подобные им молодые люди крушили и ломали, что ни попадет под руку, под влиянием воплей очередного «короля рок- н-ролла»?.. Здесь, правда, не только гипноз, исходящий от «короля», но еще взаимное психологическое заражение. Здесь вдобавок толпа, масса своим состоянием гипнотизирует индивида... Но продолжим.
Роль Хозяина, или Господина. Может быть, он не добр к вам. Может быть, не является кумиром публики. Не в этом дело. Любое его слово — закон. Шевельнет пальцем — и вас сотрут в порошок. Попробуйте не подчиниться, есть нечто похуже смерти: пытки, когда смерти ждут, как счастливого часа. Но если вы будете лояльны к Господину и выкажете полное послушание, вам будет хорошо. Вас, может быть, приблизят, обласкают, облекут относительной властью. Угодите ему — и станете жить в довольстве. Не сумеете угодить —пеняйте на себя.
— Н-да,— сказал В. В. в тишине невольной паузы.
— Следующая полоска спектра: роль Авторитета. Этот обладает ограниченной властью и не обязан творить благие дела. Благо уже в том, что он больше других разбирается в каком-нибудь общеполезном или важном деле. К нему нельзя не прислушиваться. Не воспользуешься его советом — гляди, сядешь в лужу...
Дальше: роль Виртуоза или Ловкача. Выступая в этой роли, вы даете понять, что умеете совершить невозможное. Хорошее или плохое — неважно. Виртуозный делец, «из-под земли» добывающий то, чего иным и не снилось; виртуозный вор-карманник; виртуозный игрок, фокусник, стихоплет, спорщик — что угодно. В любом случае вы завораживаете публику, и даже ограбленный вами субъект не может не восхититься вашей ловкостью и не позавидовать ей в глубине души.
Дальше: роль Удава. Это не Властитель, не Господин, хотя он при желании может сделаться для вас и Хозяином. Это тип, который видит все ваши слабые места и в любой момент готов поразить их, что доставляет ему истинное удовольствие. Ломать вас, топтать вас ему так же легко, как вам сигарету выкурить. И так же приятно. Вы боитесь его и предпочитаете подчиниться, так как ни на миг не поверите, что способны справиться с ним, дать сдачи.
Ну и, наконец, роль Дьявола. В этой роли вы — олицетворенное зло. Зло «метафизическое», зло ради зла, а не во имя какой- либо цели. В известном отношении это «божество с обратным знаком». Беспредельная власть божества, но при этом беспредельная ненависть ко всему человеческому, светлому, упорядоченному. Неумолимая пасть акулы, земля, разверзшаясяпри землетрясении; скелет с острой косой, садящийся за ваш свадебный стол...
— Занятно получилось,— одобрил В. В. — Даже спектр — все цвета радуги. «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан».
Я понял: мои речи скорее развлекли его, но я не оставляю надежды, что когда-нибудь приучу этого невропатолога мыслить психологически.
— Вот почему, дорогой коллега, дело не просто в двух блестящих глазах, куда вперяет взор гипнотизируемый. Глаза гипнотизера вместе с общим выражением лица, позой, жестами, голосом нечто выражают. А говоря точно и определенно, передают социально-психологическую роль, взятую на себя гипнотизером. Роль эта парализует сознание и возбуждает бессознательное в пациенте. Тут-то и начинаются загадки гипноза, которые вы, коллега, отрицаете. Может ли гипнотизер взять на себя подобную роль, сам в нее не веря? До какой степени он способен шарлатанствовать? Что убеждает гипнотизируемого, что перед ним не шарлатан, которого можно и необходимо разоблачить, а носитель и впрямь могущественных сил и возможностей? Как и почему тут срабатывает бессознательное? Какие люди скорее клюнут на роль Покровителя, чем на роль Удава, и наоборот? Вдумайтесь: эти вопросы можно продолжать до вечера.
— А вы лично — кто?— спросил больше самого себя В. В. Он начал сверять мои домыслы с собственным впечатлением от сеанса.
— Не знаю,— честно сказал я.— Во всяком случае, не Божество (это смешно), не Удав и, надеюсь, не Дьявол. А что касается остальной части «спектра», то всего понемножку... С особым упором, думаю, на ролях Покровителя и Авторитета. Здесь не требуется шарлатанства, достаточно убежденности и некоторого артистизма. Об артистизме не мне судить. Убежденности хватает. Я точно знаю, что хочу и могу помочь своим пациентам, что они мне не безразличны. Я готов отдать во время сеанса все свои эмоциональные силы, всю свою волю тем, кого лечу. И я располагаю определенными медицинскими и психологическими навыками такого дела. В этом смысле я для пациента, безусловно, Авторитет. Пациент, если он только не самонадеянный болван или не сумасшедший, быстро смекает, что в своей профессии я как- никак ориентируюсь получше его. И он готов «играть на своей половине поля», не вторгаясь в мою.
Кстати, я не делаю от больных секрета из всех нейрофизиологических закономерностей гипноза, о которых вы так живо мне поведали. Более того, я умышленно даже объясняю эту сторону сеанса — жаль, что вы не были на предыдущем сеансе с нашей четверкой. Почему объясняю? Очень просто. Люди получают сведения, например, о том, что после таких-то упражнений кора их головного мозга затормозится. Я предупреждаю: торможение коры субъективно будет выглядеть как затуманивание головы. Они охотно работают над упражнениями, проверяют себя и постепенно убеждаются: да, в самом деле затуманилась...
И это лишь укрепляет их доверие ко мне. Люди видят, что я их не обманываю, что я не шаман, а врач, обеими ногами стоящий на почве клинических знаний. Заодно — тут уж я вам по секрету скажу — таким приемом я снимаю их законное подозрение, что гипнотизер может надругаться над их личностью. Из-за подобного подозрения иные во время гипноза «борются» с врачом в своем сознании. А со мною не надо бороться. Мы с пациентом союзники и сотрудники.
— Сходите в буфет, перекусите,— посоветовал вдруг В. В.— Только сейчас я вижу, как вы вымотались за сеанс, а тут еще я со своими разговорами.— Он встал.— А кстати, вы нигде не публиковали эти свои размышления о Боге, Дьяволе, Хозяине и прочем?
— Нет.
— Советую. Не берусь судить, насколько это правильно, но занимательно — наверняка.